Религия и психология
- Давно назрела необходимость рассмотреть место стыка религии и психологии. В связи с этим существует три мнения: религия и психология не совместимы; религия и психология вполне совместимы; религия и психология частично перекрываться, а частично нет. Попробуем рассмотреть эту область.
- Для ответа на этот вопрос необходимо, прежде всего, очертить область действий, как психологии, так и религии. Очевидно, что психология своею областью имеет природу человека, а религия личность человека. При этом следует сразу развести, что даже если психология говорит о личности, то она говорит о личности в природе человека, религиозное же представление о личности связано с нею как с преодолением человеческой природы, как надприродный феномен. Поэтому объектом изучения психологии все же является человек, а не личность. Человек то, что существует до смерти, а личность то, что существует и после смерти, когда человек умирает.
- Общеизвестно богословское понимание, что личность нельзя отождествлять с душою, ибо у личности совершенно иной принцип бытия. Если душа укоренена, в сущности, человека, то личность энергийно причастна божественному. Бытие человека есть связь жизни его души и личности, и поэтому бытие человека глубже его природы. Личность, владея и душою и телом, делает их индивидуальными и неповторимыми, и личность единит их человеческую целостность. В этом смысле сама природа человека есть феномен личностный.
- В этом ключе психологический и православный подход к личности совершенно разняться. По православной парадигме есть два модуса бытия: Божественный, и тварный. Личность есть начало преодолевающая тварный модус и приобщающаяся к модусу божественному. Научно-психологический подход видит только один модус бытия – тварный. Психология как наука не может не рассматривать личность в общем внехристианском контексте, утвердившийся еще в языческой философии, где личность есть низшее частное временное бытие, уступающее высшему вечному безличному бытию. Православие же под личностью видят высшее вечное бытие, связанное с Богом, т.о. личность есть явление не внутри модуса, а соединяющее божественный и тварный модус, т.е. осуществляющая энергийный обмен между ними. В язычестве личность есть отпадение от вечного и всеобщего в частное и временное, а в православии наоборот личность есть преодоление временного и частного модуса и касание модуса божественного. Излишне напоминать, что в язычестве и всеобще-вечное и частно-временное находятся внутри одного модуса. Психика есть проекция личности на тварный модус бытия, в котором она обретает свойства сознания. Именно душа обладает психикой и сознанием. Сознание, в отличие от личности вместо диалога с Богом, реализует диалог с самим собою и с тварностью как таковой, т.е. снимает модусообщение, заменяя его общением внутри тварного модуса. Сознание есть редуцирование личности и снятии ее пограничных свойств с запиранием ее внутри одного природного модуса.
- По образу того, как Бог и творение находятся в разных модусах, аналогично личность и душа так же являются разномодусными образованиями. Не в том смысле, что личность сотворила душу, личность владеет душою, но личность не есть проявление души. Говоря другими словами, личность обладает целостностью, которая сообщается человеку как системе, в котором душа и тело есть функция и структура этой системы. Проблема усугубляется еще и тем, что личность в результате антропологической катастрофы под названием «грехопадение» привело к тому, что личность как таковая является не данностью, а скорее возможностью. Соответственно человек как система теряет целостность, а значит, вся система деформируется. Душа, чьей функцией должно было бы быть целостное познание и управление тварной природой под началом личности, чьею функцией, в свою очередь, являлось богообщение, получила самостоятельность. В результате душа потеряла возможность целостного восприятия и обрела самозамкнутось с внутренней структурой в виде психического самосознания. Самосознание, в свою очередь обрело редуцированную функцию в виде мышления. Мышление занялось познанием себя и видимого мира, пытаясь как-то структурировать все многообразие в виде мифологических и научных структур и вернуть утраченное владычество над природой.
- В христианстве осуществляется попытка реанимации личности и налаживание через нее человеческой системы. При этом личность обладает реальным со-знанием, не внутри самого себя, а вместе с Богом, и, соответственно, функцией личности человека является коммуникация с Богом, как онтологический, а не информационный процесс.
- Психология же изучает душу и ограничена этим изучением. Религия же связана с восстановлением личности. Таким образом, душа в отрыве от ее личностных свойств является областью интересов сугубо психологических. Личность же, является областью интересов религии. Существует ли точка пересечения этих интересов? Несомненно, а именно та область, где личностное начало проявляется в душе. Таких областей собственно две: мораль и нравственность. Но и религия, как развивающаяся в видимом мире может входить в область интересов психологии. Единственная область, куда психология не может войти является область духовного, т.е. область богообщения. Тут следует различать богоприсутствие и богообщение, ибо богоприсутствие может ощущаться душою, однако богообщения при этом происходить не будет. Только личность, как имеющая образ Бога может осуществить богообщение и воспринимать благодать Божью как проявление Его личности. Что и происходит в христианстве при причастности к природе Христа.
- Психология не может исследовать личность, но может исследовать следы личности в природе. Эту область и можно считать условно симбиотической между психологией и религией. Личность же оставляет в душе следы в виде императивов и максим. Где «императив» это внутреннее моральное распоряжение «должен», которое нельзя не выполнить, а «максима» это возможность внутреннего выбора должного. Из императива вырастает мораль, а из максимы – нравственность. И то и другое есть следы личности в душе в разной степени редуцированности. Где «императив» более отдален от своего носителя, а «максима» – менее. В связи с этим можно постулировать два вида психологии соединимые с религией и которые можно назвать подвидами «религиозной психологии», это императивная и максимная психологии.
- Из-за отсутствия целостности в самой душе психология никак не могла обрести свой «центральный объект» изучения. Сначала это было сознание, которое изучалось методами самонаблюдения, но затем выделились другие объекты исследования, которые стали центром кристаллизации новых психологических школ. Поведение в бихевиоризме, бессознательное в психоанализе, целостные комплексы в гештальт-терапии, индивидуальность в гуманистической психологии и т.д. Парадокс психологии как науки в том, что она во всех своих направлениях, так или иначе, пытается бороться с императивами и максимами в душе, видя в них источник нервозов и различных нарушений. Это тем более показательно, что действительно следы личности в душе воспринимаются как чуждые и привнесенные и мешающие социализироваться и адоптироваться в социальном и природном мире. Поразительно, что например такой яркий признак присутствия максимы в душе как совесть не стал центром изучения ни одной из психологических школ. Тем не менее, элементы и моральных и нравственных законов, так или иначе, попадали в поле зрения всех школ, хотя формирование психологического направления изучающего следы личности в душе все еще только намечается. Авангардом здесь как раз выступает современная христиански ориентированная российская психология.
- Императивность многообразно проявляется в человеческой душе. Императив, несомненно, вид «голоса Бога» встроенный в душу и действующий жестко, без объяснения. Он может быть интерпретирован в виде законов Кармы, заповедей божества, и т.п. Задача императива поставить барьер из страха труднопреодолимый человеком. Морализм от родительских нотаций до морального кодекса коммунизма или церковных постановлений пытаются имитировать внутренний императив, хотя это удается только отчасти. Тем не менее, многие императивы, действующие в различных социальных стратах, могут быть достаточно жестки и непреодолимы для субъекта. Императив не обязательно просто запрет, но может содержать целые блоки поведения и готовых рецептов реакций. Без императивов любая социальная, семейная и даже биологическая жизнь превратилась бы в хаос. Императив крайняя форма вырождения духовной жизни, но, тем не менее, наиболее широко представлена во всех социальных слоях и даже животного мира, в котором императив становится инстинктом.
- Максимность проявляется в душе чаще как совесть и нравственное чувство вообще. Нравственность это уже не холодный и жесткий императив, в нем уже есть некая свобода и возможность выбора и согласования. Одним из ярких проявлений максимы является совесть. Собственно совесть есть вырожденное и свернутое религиозное сознание на фоне сознания без веры. Совесть это внутренняя мораль и внутренний императив, этакий слабый директ исполняющий регулятивную и указательную функции. Однако все попытки реализовать совестные максимы, и идущие от нее нравственные позывы обречены в душе на провал и кончаются нервозом. В этом смысле действительно психология права, видя в подобных процессах виды садомазохизма, в чем она подозревает и любую религиозность. Попытка души изнутри стать доброй и реализовать указание максимы действительно приводит только к самоистязанию. Все это делает состояние души следующей максиме весьма неустойчивым. Нравственный человек несет сам в себе собственное осуждение, воспринимает беды других и, в конце концов, уже не может адекватно социально функционировать и заниматься творчеством. Трагические судьбы русских писателей, как раз развивших в себе нравственное чувство следуя указаниям максимы, тому яркий пример.
- При возвращении к религиозности императив и максима обретают свои места, и у них появляются новые измерения. Так у императива кроме ограничения открываются функции сочувствия, и он преображается в жертвенность, а у совести появляются вместо регулятивности – функции познания и поощрения. В какой-то момент совесть и религиозное сознание отождествляются, т.е. «весть» становится «знанием», и подобное соединение становится фундаментом личности в душе. Более того, у совести появляются регенерирующие функции, т.е. возможность лечить душу через полную замену пораженных душевных структур. Такая возможность в религии называется «покаянием» и несет в себе большую созидательную силу.
- Тем не менее, религиозное сознание есть некий компромисс и пограничность между душою и личностью. Отсюда психология отчасти может присутствовать и исследовать религиозное сознание. Дело в том, что религия скорее исполняет кумулятивную или аккумуляторную функцию, нежели коммуникативную. Религия есть утроба для личности, ее питательная почва, но не место деятельности. Религия больше богоприсутственна, ибо собирает все, что связано с теми, кто имел богообщение, однако в своей массовости больше эмитирует последнее. Поэтому в религиозной жизни вполне возможны рецидивы как императивности, т.е. фарисейства (требования без исполнения) так и максимности, т.е. книжности (знания без прочувствования).
- Сфера же где психология полностью бессильна, является духовность в ее религиозном смысле. Духовность есть интенция над психикой, и она разворачивается вне психики и есть основное поле для проявления личности. Это область именно личностного богообщения. Духовность есть потеря всякого природного материала, фактически это негация, воплощенный апофатизм. Человек умирает в покаянии ради Бога, который воскресает в виде огня. Спасение и есть прохождение через огонь, где все сгорает. Это всесожжение души как жертвы. Это и есть святая святых, где ничего нет и не должно быть. Работать тут не с чем. Огонь просто символ негации. Это и есть богообщение или смерть смерти, как воскресение. Однако полной негации не происходит, ибо есть грань обмена, просто сам человек становится огнем. Бог и человек обмениваются скорее небытием, чем бытием, ибо богообщение возможно только в тишине, только через тишину и только тишиной. Богообщение невозможно без кеносиса. Вообще смысл общения в устранения себя, ибо только в этом случае можно услышать собеседника. Бог там, где «ничего нет», и именно когда «ничего нет» и является Бог, потому что кроме Бога ничего не может быть, и именно из этого «ничего нет» и творился мир. Ведь Бог и человек несовместимы из-за разномодусности и бытие Одного исключает бытие другого. С живым Богом нельзя встретиться, ибо это смерть, а с мертвым Богом нет смысла встречаться. Однако готовый умереть ради встречи с Богом воскресает в Нем, ибо умирает сама смерть в Боге Живом и человек спасается, но как бы из огня. Огонь же нетварных божественных энергий и есть духовность. Сама нетварность этих энергий указует на их негационность для тварной природы.
- Личность есть подобие Бога в человеке. И как Бог выходит из Себя в творении, ибо творение есть то, что не Бог, так и личность выходит из своей природы для встречи в Боге. Место их встречи – тело Христово. И место их встречи и можно назвать подлинным «Я». «Я» же проявляется в личности, как свободный волевой акт как интенция, ибо интенция — это воля, и то, к чему она устремлена. Личность это всегда динамика и устремленность к Богу, всегда выход из своей природы, поэтому личность есть свобода от природы. Однако личность покидает природу не для оставления ее, а для обретения целостности, ибо в творении Бог встречается со своим Образом в виде встречающей Его личности. Так же и личность обретает свою полноту во встречающей его природе в виде своей собственной функции и структуры.