Живые камни

Благословен Бог препоясуя мя силою, и положи
непорочен путь мой, совершая нози мои яко елени,
и на высоких поставляя мя (Псалом 17. 33-34).

Монах Кронид проснулся от стука в дверь. За окном было уже довольно светло, голова Кронида покоилась на страницах раскрытой книги, лежащей на столе. Постепенно реальность стала входить в свои права, и крики за дверью его кельи о том, что его ищет игумен, напомнили Крониду, что он проснулся в монастыре. Пока Кронид собирал свое сознание, стуки прекратились и ищущие его душу удалились восвояси. Глаза Кронида, с одной стороны, видели очень близко раскрытую страницу с размытыми буквами, освещенную утренними лучами солнца, а с другой стороны перед глазами как бы продолжал витать сон, освещаемый светом ума, из которого его и извлекли бесцеремонные стуки.

Кронид некоторое время размышлял, куда ему обратить внимание: во вне или во внутрь, на книгу или на сон? Он размыслил, что книга никуда не денется, а вот сон может растаять как первый снег под лучами яркого солнца. Кронид сосредоточился на тающем сновидении, и увидел, что сидит он в шалаше, не то в засаде, не то в дозоре, и сквозь стенки укрытия за чем-то напряженно наблюдает. Он видит вдали дождливое небо, холмистый горизонт, переходящий в обширный луг, на котором стоит недостроенная триумфальная арка, испещренная непонятными знаками. Арка освещается солнечным лучом, пробившимся сквозь тучи. За аркой, виднеется озеро. Кажется, будто вот-вот произойдет нечто чрезвычайно важное или даже опасное. Вдруг с дальних холмов дует ветер, качая волнами траву на поле и пуская по озеру рябь. От ветра шалаш шуршит, и угадывается какое-то движение за спиной. В шалаш вползает девушка, за плечами которой виднеется колчан со стрелами и лук. Девушка протягивает ему надкушенную мармеладину, и глаза ее растеряны, даже обречены, но в тоже время они полны нежности и как бы спрашивают его: «что же нам теперь делать?»…

Кронид сел в кресле и задумался о причине такого сна. Впрочем, причина была очевидна, она лежала перед ним: раскрытая книга.

Дело в том, что вчера вечером к нему в монастырскую библиотеку поступила новая партия книг, и из общей стопки он выудил нечто его весьма заинтересовавшее. Это был солидный фолиант, переплетенный вручную, и, видимо, напечатанный на дешевом принтере под названием: «Этимология и семиотика букв». Самого Кронида поразила реакция, когда он взял этот труд в руки и открыл, в его висках застучала кровь, и он испытал чрезвычайное волнение, будто прикоснулся к чему-то сокровенному или даже запретному. Кронид отложил разбор остальных книг на следующий день, а выбранный том положил за пазуху и побежал в свою келью, подобно тому, как голодный волк неожиданно поймав олененка, бежит скорее в свою нору в предвкушении ужина.

Сев за стол, монах Кронид сначала с воодушевлением рассматривал многочисленные таблицы, изображающие буквы и их значения в самых различных древних и современных традициях, а затем открыл посредине главу: «Буква «Л» в письменностях древнейших народов», и стал читать.

Вообще Кронида буквы впечатляли с самого детства, они ему представлялись подобно руинам какой-то древней грандиозной крепости, когда воображение потрясает не сами руины, а то, невероятное напряжение сил, потраченных на возведении того, что потом рухнуло. Кроме того, Кронид готов был поклясться, что он чувствовал цвет, запах и даже вкус каждой буквы. На открытой им странице буква «Л» была нарисована древнерусской вязью с расшифровкой: «Люди». Кронид прочитал наугад выхваченный абзац: «Если, в церковном понимании, азбука считалось видом тайнописи, зашифрованной молитвой, при этом иерархически устроенной, где первые буквы обозначали божественный и ангельский мир, а последние мир подземелья, то буква «Л» открывала средний мир, мир людей и их нравственных ценностей».

Кронид прочитал другой абзац: «У финикийцев буква «Л» называлась «ламед», что означало «стрекало» или «острую палочку для управления скотом». Кроме того это слово имело так же значение «учиться». Очевидно, что графика буквы «Л», перешедшая впоследствии и в западные и в восточные алфавиты, (включая и еврейский), изображала острое изделие, могущее служить как орудием управления скотины, так и указкой для учителя».

Далее Кронида заинтересовали германцы. «В рунической традиции германских народов буква «Л» так же изображалась в виде угла и называлась «лагуз», что означало «озеро или болотистый луг». (Отсюда английское «lake» (лайк) – «озеро», этимологически близко к русским существительным «луг» и «лог»). В некоторых толкованиях указывается, что буква обозначает «полустрелу», указывающую направление на цель, но не до конца, и отсюда выводится ее древнее значение «изворотливого ума, лукавства, обмана». Связь же с «озером» ассоциативная: так же как неверно изображение на поверхности озера, так же как неверен полет перекошенной стрелы, так же неверен и лукавый ум».

Кронид пропустил несколько народов и попал к шумерам. «В шумерском слоговом языке звук «ла» обозначался знакомым нам углом, и означал «весы», или «кронштейн для подвешивания грузов», и имел значение «радость» и «урожай». Поскольку взвешивание урожая вызывало естественную радость, то сопричастность этих слов к единому смыслу понятна. Общее же семантическое поле буквы можно определить через «знание», ибо взвешивание урожая и последующая от этого радость есть следствие того, что человек узнал количество и качество своего труда».

Далее Кронида занесло к алхимикам, где говорилось, что «Л» означала смерть, разложение или аспект равновесия и справедливости в мире.

Крониду вспомнилось, что если зерно не сгниет в земле, то не будет и радости от нового урожая, и так восстанавливается равновесие в мире.

Читал Кронид еще долго, пока все в его голове не перемешалось, и строчки не поплыли перед глазами, а буквы не стали плясать независимо друг от друга. В конце концов, Кронид уперся лбом в читаемую им книгу, успев подумать перед сном, что «Л» изображает точку стыка между бодрствованием и сном, как раскрытая книга.

Теперь, когда он проснулся, и вспомнил вчерашний день, то увидел, что связь между прочитанным и сном, конечно же была: это и «озеро», и «арка», будто буква «Л», да и «шалаш» был ничем иным как той же буквой. Понятны были и лук со стрелами у девицы, только не было понятно, причем тут мармеладина. Последние обстоятельство чуть смутило Кронида, но он махнул рукой и решил не обращать на сон внимания.

Стук в дверь, что разбудил его, не предвещал ничего хорошего, скорее всего, его звали на какую-нибудь ерунду, которую может выполнить кто угодно. В принципе, из-за работы в библиотеке Кронид пользовался достаточным авторитетом, а соответственно свободой в перемещениях и ресурсом времени. Летом в библиотеку ходили мало, и он ее вообще закрывал под предлогом инвентаризации. Часто он просматривал новинки и в местной библиотеке, поэтому его отсутствие в келье никого не должно было удивлять. Крониду хотелось продолжить увлекшее его вчера чтение, но подумав, понял, что раз его начали искать, то покоя не дадут, и лучше потихоньку выскользнуть из монастыря, и пойти на свое любимое место в лесу, которое где-то в часе хода от обители, куда он при возможности сбегал, чтобы его не дергали по пустякам. Одно время даже мечтал устроить там что-то вроде скита и показывал это место игумену, но тот не заинтересовался. Прочитав утреннее правило, Кронид надел подрясник, взял холщовую сумку, положил туда книгу и карандаш для подчеркивания, и, не увидев в окно ничего подозрительного, вышел за дверь.

Двор монастыря пустовал, и Кронид быстро зашагал к воротам. Ему повезло, он никого не встретил на своем пути, и выскользнув из монастыря, быстро свернул в близ лежащий лес. Довольный собой, в приподнятом настроении монах Кронид быстро шел по тенистой проселочной дороге, обрамленной смешанным лесом. Он вдыхал запах леса, слушал пение птиц, смотрел на игру бликов по дороге, приближаясь к своей судьбе.

В том месте, куда он незаметно для себя пришел, раньше была звероферма для разведения черно-бурых лисиц, от которой остались только развалины и старые кирпичные ворота, в виде двух облезлых столбов. Обширная поляна, спускалась к небольшому озеру, на его берегу, чуть в стороне, среди лесочка Кронид и соорудил себе уютный шалаш. Забравшись в него, монах достал из сумки книгу, погладил ее, открыл страницы с описанием литеры «Л», и продолжил чтение.

«Итак, соотнося семантические поля корневой буквы «Л» в трех основных ветвях языков: иафетских, симитских и хамитских, можно выйти на основные темы, которые обслуживал звук «Л». Это ясно выделяемые тема «воды или водной низины» (луг), тема «ветви или поднимающегося ростка» (лист), тема «видения или световых явлений» (луч), тема «смерти или разложения организма» (ил), а так же темы «покоя» (лёг), и «обнаженного тела» (лоб). Это темы, встречающиеся во всех языковых ветвях. Особняком стоит тема «оленя». Олень (лось, лань), выступал не только посредником между нижним и верхним мирами, и не только пассивно олицетворял мировое дерево соединяющее миры, но и активно выступал своего рода ходатаем за средний мир людей. От оленя зависело плодородие земли и судьба душ умерших. Именно поэтому олень, в ранне-христианскую эпоху считался одним из символов Христа и монашества, что подпитывалось известным псалтырным стихом: «Имже образом желает елень на источники водные, сице желает душа моя к тебе, Боже» (Пс. 41.2)». Однако такая метафизическая деятельность оленя вызывала нарушение великого равновесия в иерархическом устроении космоса, а именно в увеличении веса среднего мира людей над верхним миром ангелов и нижним миром бесов. Символически это выражалось в поломке ветвей мирового дерева. Таким образом, буква «Л» изображала сломанную ветвь «Древа Жизни», своеобразную победу людей, обернувшуюся для мира великим несчастьем: за божественные плоды человек должен расплатился жертвой и смертью. Олень это человеческий ум, в своем отрицательном аспекте, символизирующий смерть, а в положительном – возможность жертвенной любви. Недаром в греческой мифологической картине, в оленя превращается царь, дерзнувший увидеть наготу богини Артемиды, где под богиней, подразумевается весь универсум, чьи тайны обычно сокрыты от взора людей. Царь погибает убитый охотниками, но спасает мир от катастрофы всезнания, отрицающей любовь. Для открывающего покровы вселенной, жертвенность являлась естественным последствием такого дерзновения».

Увлекшись, Кронид не сразу услышал шум мотора. Он с удивлением посмотрел сквозь обломанные ветки, укрывающие шалаш, и увидел, как на поляну по проселочной дороге въехала приземистая черная иномарка. Она немного постояла с работающим двигателем, но за тонированными стеклами ничего не было видно. Затем дверь открылась и из нее вышла роскошная молодая девушка с распущенными волосами, одетая в вечернее платье. Даже издали было видно, как из ее ушей и инкрустированной сумочки брызгали радугой бриллиантики. Девица подошла к озеру, постояла некоторое время, как бы любуясь им, а затем вдруг быстро одним движением скинула платье, оставшись в наряде Евы. Кронид от неожиданности отпрянул и зажмурил глаза, чуть не выломав заднюю стенку шалаша, и, как ему показалось, создав оглушительный шелест. Он тут же притих и затаился, стараясь больше не шевелиться, чтобы опять шуршанием сухой травы и листьев не выдать себя. При этом Кронид не открывал глаза, считая справедливо, что он так будет более незаметным. Им овладело тоже волнение, которое его охватывало при нахождении чрезвычайно важной для себя книги. Когда все же открыл глаза, то увидел направленное ему в лоб дуло пистолета. Девица, слава Богу одетая, продолжая держать его на мушке, сидела у входа в шалаш и рассматривала монаха.

– Ты кто? – Спросила она его с усмешкой.

– Монах Кронид. – Ответил монах Кронид.

– Монах Гранит? Суровое имя. И что ты тут делаешь, монах Гранит? – Продолжала расспрашивать девица.

– Не «Гранит», а «Кронид», – ответил монах, – означает «убийца времени», значит, я тут «время убиваю».

– О, Кронид, одно из имен Зевса, убившего Хроноса. – Хмыкнула девица. – Ну, тогда я Артемида, охотница за мужиками. Ты, монах видел ужасную красоту обнаженной богини, и поэтому тебя должны растерзать несущиеся сюда собаки. Жалко, ты мне успел понравиться.

Она убрала пистолет в сумочку, что висела на ее плече. Было заметно, что девица пьяна. Она заползла в шалаш и устроилась поудобнее.

– Не думала, что так начнется новый день. Я ведь еще не ложилась. – Продолжила Артемида. – Хотела было утопиться, но ты меня так напугал,… я даже не ожидала, думала, меня уже нашли. – Она помолчала. – Ладно, мне – шлюхе поделом, а тебя-то за что? Зачем ты здесь появился?

Кронид ничего не понял, но насторожился.

– А что случилось? Почему меня здесь не должно быть? – Осторожно спросил он.

Девица посмотрела на монаха и развеселилась.

– Наверно ты здесь, чтобы я поисповедалась. Теперь я поняла. Да, взяла я у братишек кассу вместе с машиной, думала потом на конкурентов свалить. Так-то все грамотно сделала, решила машинку где-нибудь в лесу подпалить, а у них в деньгах где-то маячок, короче выследили меня, уже отзвонились. Так что едут сюда ребятки на всех порах. Полчасика у нас, я думаю, есть, а ты такой хорошенький, может, успеем, пока быки приедут.

Кронид отшатнулся от нее.

– Так ты отдай им деньги, сестра, и все. Попроси прощения. У тебя телефон есть? Давай в полицию позвоним, или в лес побежали, никто нас не найдет, я тут все места знаю.

Артемида убрала со лба прядь волос, и нежно посмотрела на Кронида.

– Ты не бойся, за такие бабки они тут всех положат, включая полицию твою и лес прочешут. Мне ответить надо, иначе с дочки спрашивать начнут.

Кронид затравленно огляделся вокруг.

– Вот я попался? Я же тоже убежал из монастыря, только не с деньгами, а с этой книгой, где описаны все буквы. Но успел я прочитать только одну букву – «Л».

– Буква «Л»? – Девушка задумалась. – Хорошая буква, про «любовь, ласку, лакомства». А зачем тебе это?

– Я хочу понять значения букв, и тогда я пойму тайны слов, и тогда я пойму тайну Слова, и мне откроется тайна Бога.

Девица засмеялась:

– Да ты больной. Я ведь всего полгода не доучилась в универе на филфаке, и никаких значений у букв мы не проходили, они просто обозначают звуки.

– Я видел сон, – ответил Кронид, – мне кажется, что он был про букву «Л», там был шалаш, озеро, и ты была, только вместо пистолета у тебя в руках была мармеладина.

– И что же такое по твоему буква «Л»? – спросила девушка.

– «Л» это ожидание смерти, когда человек зашел туда, куда ему не нужно было заходить, или сорвал то, что ему не нужно было рвать, потому что он сломал ветку своей жизни, и решает не убегать, виноват он или нет.

Вдали послышался шум моторов. Артемида прислушалась.

– Пора. Может взять тебя с собой, тогда бы мы через несколько минут вместе срывали неизвестные плоды с удивительных деревьев? Как жалко время, никогда не убивай его понапрасну.

Артемида улыбнулась, затем быстро выскочила из шалаша, бросилась к машине и нырнула за руль. Мотор взревел и иномарка развернувшись юзом и подняв пыль из-под колес, понеслась по своим следам обратно. Все произошло так быстро, что Кронид даже не успел сдвинуться с места. Начался дождь, сначала небольшой, а затем все сильнее, превращая поляну в мокрый луг. Шалаш стал промокать, и тоненькие струйки протекли на раскрытую страницу книги. Нестойкая краска поплыла, превращая текст в импрессионистское акварельное полотно. Кронид смотрел на хлещущий ливень, и ему казалось, что он наблюдает, как с мира смываются все краски, открывая изумленному взору чистое как белый лист, основание мира.